Что такое венчурные монеты?
Чтобы накопить капитал для инвестирования в достаточное количество компаний, среди которых может оказаться потенциальный победитель, топовым венчурным компаниям нужно много денег. Они получают их от пожертвований, пенсионных фондов, страховых компаний, государственных фондов благосостояния и семейных офисов.
Всеми этими пулами капитала управляют люди из сферы традиционных финансов, которые должны вкладывать только в «правильные» венчурные фонды под руководством «квалифицированных» и «опытных» профессионалов. Обычно это значит, что последние получили образование в одном из элитных университетов вроде Гарварда или Оксфорда, и начали свою карьеру в крупном инвестиционном банке или технологической компании. Если ничего подобного в вашей биографии нет, то, по мнению TradFi-менеджеров, вы не способны разумно инвестировать чужие деньги.
Поскольку основной целью традиционного финансового управляющего является сохранение своей высокооплачиваемой работы, он стремится минимизировать карьерный риск, распределяя средства в фонды под управлением людей с «правильным» происхождением. Менеджеры венчурных фондов делает то же самое, предоставляя инвестиции только тем проектам и компаниям, основатели которых соответствуют определенным стереотипам.
Кроме того, поскольку мы социальные существа, то чувствуем себя комфортнее, инвестируя в людей, находящихся в непосредственной близости. Например, фонды из Кремниевой долины инвестируют в основном в компании Калифорнии.
Поэтому, когда основатели криптопроектов захотели получить венчурные инвестиции для своих проектов после «лихорадки» ICO — они заключили сделку с дьяволом. Чтобы привлечь капитал от фондов из Сан-Франциско, Нью-Йорка, Лондона и Пекина, им пришлось существенно измениться.
Внутренняя ценность «венчурных монет» равна университету разработчика, истории его трудоустройства, семейным связям и местоположению.
Венчурные фонды верят сначала в команду, а затем в продукт, поэтому если основатели соответствуют стереотипу, то капитал течет свободно. Даже если большинство команд терпит неудачу, матрица принятия решений не подвергается сомнению, потому что менеджер поддерживал только основателей, от которых все ожидают успеха.
Здесь начинается разрыв между венчурным фондом и конечным розничным покупателем. Первые хотят сохранить свое положение, вторые — покончить с бедностью, покупая монету, которая вырастет в 10000 раз.
Такой результат действительно был возможен в прошлом — если бы вы купили Ethereum по $0,33 на пресейле, то по текущим ценам вы бы заработали 9000 Х. Однако текущий процесс формирования криптокапитала делает практически невозможной подобную прибыль.
Венчурные инвесторы зарабатывают деньги, передавая неликвидные SAFT (соглашения о будущей продаже токенов) из фонда в фонд и на каждом шагу увеличивая оценку. К тому времени, когда токен проекта доходит до листинга на CEX, его FDV часто превышает $1 млрд.
Чтобы получить 10000-кратную доходность, требуется огромный рост FDV. Настолько огромный, что он должен превзойти стоимость всех активов, деноминированных в фиате. Вот почему ритейл предпочитает рисковать, покупая мемкоин с капитализацией $1 млн, а не венчурный проект с FDV $1 млрд.
